Хмурый осенний день – лучшее время для работы над книгой, но настроения нет. Смотрю почту. Среди входящих сообщений вижу письмо своего бывшего студента Юры (сегодня уже Юрия Сергеевича) с приглашением приехать в Билимбай и посмотреть «раскопки».С утра собрались и поехали. Билимбай встречает нас неприветливо – холодным ветром, срывающим последние уцелевшие листья со старых тополей, и хмурым серым небом, готовым разродиться промозглой сыростью. Сквозь дымку, пряча в утреннем тумане свое изуродованное «тело», угрюмо встает перед глазами когда-то великолепное детище зодчего Свиязева, старый Святотроицкий храм. Через дорогу от него зримо вырастают останки Билимбаевского труболитейного завода, и зияет пустотой пустырь на месте «менделеевского» дома.
Погода не способствует прогулке, но в центре Билимбая я не была два года (поездки на автомобиле не в счет), поэтому не могу не пройтись по знакомым дорожкам. По заросшей тропинке идем через старый «правленский» сад к плотине Билимбаевского завода. Вокруг заросли сорняков, бытовой мусор, останки гипсового вазона. Еще стоят старые лиственницы, но нет уже тополей и кустов акации. Совсем не видно людей. Вот прошел через плотину одинокий прохожий. И опять тишина, которую нарушает лишь лай собаки где-то на другом берегу и шипение автогена в развалинах труболитейного завода. Угрюмо переливается по бетонным пандусам новой плотины серая вода, из пустых глазниц оконных проемов бывшего доменного цеха смотрит в зеленый бурьян старинная кирпичная кладка, мрачными часовыми стоят холодные каменные столбы давно уже несуществующего доменного моста, чернеет ожогами пожара красное кирпичное здание заводского театра. Кругом тлен и запустение. И только труба маленькой домны одиноко, как и сто лет назад, смотрит в холодное осеннее небо. Для истории два года – это мгновение, но для человеческой жизни не так уж и мало.
С плотины поднимаемся к Святотроицкому храму. От алтарной части смотрю на памятник и мемориальную аллею. Здесь видны перемены, чисто и ухоженно, лежат цветы и блестят благородным металлом на мокром сером камне фамилии солдат, отдавших свои жизни за Отечество. Храм же совсем не изменился, во всяком случае, снаружи. Как и раньше, то тут, то там сквозь отвалившуюся штукатурку глядят «голые» торцы кирпичей, ввалившимися ребрами просвечивают полоски дранки на фасаде, чугуном отливают плиты фундамента. Вокруг никого: ни прихожан, ни высоких церковных иерархов, ни табунов брутальных машин олигархов. И только смотрит с портиков когда-то великолепного храма одинокое всевидящее око, вселяя надежду, если не в настоящее, то хотя бы в будущее.
Наконец, идем смотреть «раскопки», на то место, где еще совсем недавно стоял «менделеевский» дом. Сегодня от дома осталась только одинокая кирпичная стена и обнаженные фундаменты, почти как на развалинах какого-нибудь древнего греческого храма. Рядом пустая коробка бывшего кирпичного заводского дома – здесь нет ни перекрытий, ни дверей, ни окон, и растет на его разрушенной крыше молодое дерево. Фундаменты разнокалиберные, где-то кирпичные, где-то бутовые. Кирпичная кладка на известковом растворе сложена крепко, в швы «блоха не проскочит» и гвоздиком расковырять не получится. Особенно хорошо это видно на уцелевшей стене. Кирпичи старинные, по размеру и весу дадут фору любому современному керамическому изделию. Кладка не похожа не нынешнюю, местами просто уникальная. Кучкой лежат крепежные изделия – кованые гвозди и костыли, части связей и еще какие-то непонятные металлические вещи. Еще мне показали помещения внутри здания бывшей заводской конторы. Конечно, от строгановских времен там не осталось ничего, кроме массивных стен с характерными изгибами перекрытий и кованой решетки на окне кладовой.
Незаметно пролетело два часа. Мелкий осенний дождичек и холодный ветерок как бы подгоняли «пора и честь знать». Еще раз окинули грустным взглядом детище Свиязева, и поехали домой, в Первоуральск.
«Когда это было, когда это было,
Во сне? Наяву?
Во сне, наяву, по волне моей памяти
Я поплыву»
Николас Гильен
Автор: Акифьева Нина Валентиновна.
ФАНТАСТИКА 1958