В начало » Российские и мировые новости » В мире » Путешествие по Англии. Айона: рай для художника.
Путешествие по Англии. Айона: рай для художника.
26-10-2019, 14:19

Путешествие по Англии. Айона: рай для художника.

Неподалеку от западного побережья Шотландии находятся Гебридские острова, суровые, но прекрасные острова, окаймляющие Атлантический океан. Из них, пожалуй, самый красивый и самый исторический — это остров Айона. Мы в начале 2019 года побывали на этом острове и увидели своими собственными глазами те почти карибские краски, которые веками завораживали поэтов и художников. Перед тем, как мы отправились на Айону, мы немного изучили аудиокурс английского языка, тем самым освежив наши знания английского. Помимо аудиокурса, нами были прослушаны аудио уроки английского языка для начинающих, цель — изучение новейшей лексики английского языка.


В Великобритании была зима, но здесь все было, как весной: солнце сияло с особой яркостью и чистотой, прозрачное синее море к востоку было почти зеркально, а единственными звуками, нарушавшими тишину, были капли росы и время от времени довольное блеяние пасущихся внизу овец. Мы находились на высоте 100 метров над уровнем моря, кругом царил мир и спокойствие.


Загадки этого крошечного острова можно понять, только забравшись по торфяным болотам на самый высокий холм Айоны. Этот остров всего пять с половиной километров длиной и меньше, чем два с половиной километра в ширину, но паломничество сюда не прекращается уже более 13 столетий. В 563 году нашей эры сюда на плетеной рыбачьей лодке приплыл из Ирландии святой Колумб и тут же провозгласил остров особым святым местом — идеальным для его миссионерской деятельности. Отсюда и пришло христианство к язычникам — пиктам, скоттам и бриттам, в Северную Европу и далее. Шесть столетий спустя бенедиктинцы избрали Айону, чтобы построить прекрасные монастыри — мужской и женский.


Тем временем поток посетителей никогда не иссякал. В 1773 году на этом острове победоносно обнялись писатели Бозуэл и Джонсон, Водсворт написал в честь острова четыре сонета. Китс, Мендельсон, сэр Вальтер Скот, Роберт Луи Стивенсон, королева Виктория — все были очарованы Айоной, ее окрестностями задолго до начала массового туризма. Также очарованы островом были поколения художников, которые находили здесь нечто большее, чем впечатляющие высокогорные или морские пейзажи. В особенности два шотландских художника Сэмьюл Пэплоу (1871-1935) и Франсис Кадэл (1883-1937) возвращались на этот остров снова и снова.


То, как мы добрались до Айоны, было, по-видимому, наилучшим началом знакомства с ее мистическими свойствами. В тот день с утра мы проехали 145 километров от аэропорта Глазго в Оубан, где сели на прекрасный паром, который довез нас до восточного берега острова Мал, оттуда под проливным дождем мы неслись на машине с бешеной скоростью к другому — шестичасовому — парому, направлявшемуся на Айону. Но когда мы приехали в порт, то увидели, что касса пустынна, все темно: вскоре мы обнаружили, что по вторникам шестичасовой паром не ходит. Единственным признаком жизни в порту было маленькое рыболовное суденышко, которое направлялось в открытое море. Но вдруг оно чудесным образом развернулось и направилось обратно к суше, двое рыбаков предложили перевезти нас через пролив. Они сказали, что им это по дороге и не затруднит их. Мы пропыхтели через пролив по залитой лунным светом воде, однако попали не прямо на Айону, где нет гавани, а остановились на полдороге у маленького необитаемого острова, где есть якорная стоянка и где (как я узнал позднее) святой Колумб запретил присутствовать женщинам и коровам. Оттуда нас пересадили в крошечную шлюпку с подвесным мотором.

Из этой лодчонки, ничуть не больше той, в которой приплыл сам Колумб, покачиваясь на довольно неспокойном море, мы впервые увидели Айону. Перед нами в свете полной луны медленно возникали громоздкие руины средневекового женского монастыря и восстановленное аббатство и его священный дерн. На пирсе не было ни души, если не считать верной овчарки, которая ждала возвращения своего хозяина после трудового дня в море.


Случилось так, что у одного из рыбаков Дэйвида Киркпатрика был на острове 86-летний дядя, который хорошо знал художника Кадэла. Об этих художниках на острове до сих пор вспоминают с любовью, с тихой гордостью островитяне отмечают, что одна из картин Пэплоу несколько десятков лет назад была продана за 506000 фунтов (огромные деньги по тем временам, да и сейчас не маленькие). Позднее я разговорился с Питером Макиннесом, 85-летним фермером, у родителей которого снимал комнату Пэплоу, до того, как стал приезжать на остров с семьей. Он был «чрезвычайно очарован» Айоной, вспоминает господин Макиннес: ее белыми песками, цветом моря «и вообще всем».


Однако только при свете дня мы начали понимать особое очарование Айоны. Стоя на вершине Дун-И, мы видели почти все 768 га острова: нежные пастбища, суровые утесы и бухточки к западу в сторону Ольстера и дальше полуострова — Лабрадор к востоку в сторону Бэн-Мора и гранитных утесов острова Мал — поразительно белые и чистые пески. Немедленно стало ясно главное преимущество острова для художников — чистый, абсолютно незагрязненный свет. Остров настолько мал, что окружающая вода отражает солнечный свет точно таким же образом, как это происходит на маленьких островах Карибского бассейна.


Геология этого острова тоже почти уникальна. Геологи говорят, что горная порода Айоны одна из старейших в мире и, вероятно, существует уже примерно полтора миллиарда лет. Стертые в порошок белые морские раковины, которые образуют песок, твердые искривленные камни архея, мрамор, который который разрабатывался когда-то в промышленном масштабе на юге, - все это сочетание создает калейдоскоп зрительных эффектов. Белый песок делает море необычайно ясным для северного полушария. Эта ясность, в свою очередь, подчеркивается светом. Результат, как заметил Пэплоу и многие другие художники, - это рай для живописца.


Что особенно замечательно, так это то, что та Айона, которую мы видели в этот день, почти не изменилась со времен Джонсона или Бозуэла и даже самого святого Колумба. До сих пор на острове запрещены машины, кроме тех, которые принадлежат примерно 90 обитателям этого острова, или тех, которые необходимы для жизненно важных нужд; так что шума или выхлопных газов здесь почти нет. Луга, поднимающиеся ввысь от побережья, полны тимьяна и клевера. Они пушистые и упругие, как ковер. Это возможно только тогда, когда на траве постоянно пасутся животные.


Есть, возможно, свои преимущества, чтобы поехать туда зимой, поскольку мы были практически единственными посетителями острова в наш второй день. На вершине Дун-И, а затем на тех пляжах, которые так любил Пэплоу, мы были совершенно одни. Летом, однако, все выглядит совершенно иначе: ежедневно с паромов на остров высаживаются толпы туристов, а затем через несколько часов паром забирает их обратно. Только в одном аббатстве в прошлом году побывало, точнее будет сказать — протопало, более 100000 посетителей.


Таким образом, то спокойствие, к которому стремятся так много посетителей острова, чередуется здесь с периодами лихорадочной туристской жизнедеятельности, после затишья всегда наступает буря и островитяне чувствуют себя одновременно жертвами вторжения и актерами спектакля. На вершине Дун-И мы обнаружили обрывки бумажек, оберток, пластмассовую бутылку из-под лимонада, бутылку из-под водки; на острове всего два магазина и в одном из них, как это ни трагикомично, имеется теперь камера наблюдения, с тем, чтобы следить за воришками. Туристы, как говорит Питер Макиннес со свойственным для жителей Гебридских островов вежливостью, «приезжают и уезжают, мы с ними справляемся».


Есть на Айоне и другие перемены. Питер Макиннес получил свое образование исключительно на этом острове и говорит, что в его дни в сельской школе было 60 учеников; теперь же там только 17 и половина из них — это те, кто временно живет в аббатстве. Более старшие школы отправляются теперь в школы-интернаты в Оубане и приезжают домой только по уикендам. Тридцать два года тому назад на остров пришло электричество (через подводный кабель с острова Мал). Теперь один из магазинов Айоны продает видеокассеты. По мнению Макиннеса, телевидение отучило островитян от серьезного чтения, а его жена Рут грустит об ушедших в прошлое домашних вечерах народной музыки. Они опасаются также, что если правительство перестанет субсидировать паромы, население Айоны еще более сократится.

На острове, однако, еще существуют две крупные фермы, два десятка маленьких хозяйств, которые сдаются в наем овцеводам, и 60 домов. Над жизнью острова доминирует так называемая Айонская община — это идеалистическая экуменическая организация, основанная доктором Джорджем Маклаудом (теперь он лорд) в 1938 году, когда он решил восстановить руины аббатства. Однако о своих планах он забыл посоветоваться с жителями острова, и даже в наши дни активисты Айонской общины и местные жители не всегда находят общий язык. У островитян, например, своя собственная церковь, они предпочитают ее службе в аббатстве. Однако, безусловно, большую часть своих доходов остров получает от туризма, и аббатство, безусловно, - самая большая приманка. Так, что они не могут существовать друг без друга.


В 20-х годах Пэплоу жил на ферме Макиннесов на западном побережье острова (ферма занимает 87 га). Позднее Пэплоу снял дом в так называемой «деревне» - это просто небольшое скопление домов в нескольких метрах от пирса. И так, в наш третий и последний день пребывания на острове мы решили пойти по его следам, по той дороге, которая постепенно, по мере того, как она приближается к ферме Макиннесов, превращается в тропинку, и далее на западное побережье. Погода теперь изменилась к худшему. Шел дождь, поднимался ветер. Но оглядевшись, мы снова поняли, почему этот остров остается таким необычным уже 13 столетий.


Мы снова были абсолютно одни. Хотя шел дождь, небо светилось особыми интенсивными сумеречными красками. Позади нас, над проливом, нависла полная дуга радуги. Пружинистый торф был как бы подсвечен заходящим солнцем. Никаких загадок уже она не представляла: ее привлекательность, обожание и преданность, с которыми относились к ней люди на протяжении столетий, от святого Колумба до Сэмьюла Пэплоу, стали нам совершенно понятны.